- Давайте по последней, перерыв заканчивается, - мастер твердой рукой разлил остатки второй бутылки.
- Петрович! A может ну его нахуй сегодня работать, ведь такая ночь... - страстно воскликнула разрумянившаяся Татьяна в ту пору, как я запускал руку ей в трусы, а Серый уже вовсю катал однокнопочных мышек.
- Говно вопрос, ребятушки, что ж я, молодым не был. Только завтра с вас простава, - поднялся он.
- А Нинка-пизда прибежит - скажите, подача пульпы барахлит, ремонтируем...

Явление технолога Нины Иванны случилось ко второй смене позиций.
- Ебетесь, скоты! А там! Там паста на пол хуярит!!! И не стыдно тебе, сучка, в рот такое тащить, ты ж на пищевом производстве работаешь! Ну ка, где твоя медицинская книжка?!
Хрюкнув, дотоле грациозно колено- и локтепреклоненная Танюха выплюнула мой хуй и стыдливо захлопнула свои четырехстворчатые ворота, растерянно продолжая подмахивать Сереге. Страдалец с зажатым хоботом взревел, как слон, судорожно пытаясь отсоединиться.
- Что, многостаночница, манду заклинило? Подергайся, блядь, подергайся! Оторви-ка хер его поганый, – фонтанировала недожёванным Дошираком сменный технолог, остервенело таская визжащую сиамскую сестру за волосы.
- Ты, Ивановна, сперва то сама хуй отрасти, попробуй, а потом дергай уже, - в проходе между штабелями консервов показался Петрович с совковой лопатой. - Это тебе не капусту трескать.
- А молодежь нынче пошла - посмотри, Нинок, - ничего не умеют. Сплошные менеджеры.
-Ты, дочка, успокойся, не дергай крупом, - он неспешно снял брезентовые рукавицы, звонко пошлепал ладонью по упругой ягодице, щедро обмакнул в виноградный сироп толстый волосатый мизинец и решительно вогнал его Таньке в жопу.
- Чпок, - четко сработал механизм расстыковки.
- Ы-ы-ы-ы-х, - облегченно простонал Серый.
- Учитесь студенты! - старый мастер облизал палец и поплямкал, смакуя, губами.
- Слышь, Нинка, а в сиропе-то камень винный выпал, на зубах аж скрипит.
- Это не камень, дядь Коля, это я вчера уголь активированный глотала, - зарделась Татьяна.
- Вот-вот, глотаешь, как варан, что попало, - сплюнул он сиреневую кожицу. - Одевайтесь-ка да пойдемте срач убирать.

Томатной пасты было хорошо выше щиколотки. Как и обещал, Петрович засунул гнутую крышку от банки за фотоэлемент прерывателя подачи, и под шумок куба два кипящего продукта вылились на цементный пол.

- Ах ты, пидарас старый, как же я, блядь, все это оформлять-то буду!
- Да хуль ты переживаешь, Ивановна. Впервый раз что ли. Закидаем щас все обратно, проварим да закатаем. Говно вопрос!
- Закатаем?! Под залупу свою закатай, гандон штопаный! Как ты в ночь – так в цеху бардак! Там ебутся, тут течет. Ты у меня, сука, на паперть без выходного пособия отправишься! Я сегодня же к директору пойду, все твои, блядь, подвиги ему...
Бурный монолог был звонко прерван размашистым ударом совковой лопаты по ебалу. Шмякнувшееся навзничь в томат дородное тело окатило нас липкими горячими брызгами.

- Петрович, ты че это сейчас сделал? - Серый на мгновенье прекратил массировать в штанах травмированный орган.
- А чево? Я тридцать лет уже на заводе, а тут каждая прошмондовка орать на меня будет! Баба - как собака, кто пизды дает - тот и хозяин.
- А куда ее девать-то теперь такую? - ткнул я пальцем в сторону погруженного в дымящуюся массу технолога.
- Куда, куда. Туда же, куда всё. Она вона уже и сок пускать начала. Зрачки побелеют - считай, готовенькая. Еще, конешно, не сезон для тушенки, но это хуйня. Есть у меня один рецептик - заправку томатную для борща сделаем, с мясом. Как раз к утру управимся. Без мяса ведь солдатику никуда, кто служил - тот знает. Давайте-ка загружайте всю эту эпидерсию, а мы с Нинкой сейчас обернемся, пять минут, - и схватив ее за лодыжки, пятясь и оглядываясь, поволок куда-то в глубину цеха.
- Ох ты господи, напасть-то какая, – сквозь шарканье лопат доносилось его удаляющееся бормотание, - ну не задерживаются у нас технологи на заводе, хоть ты сдохни.

***

Не знаю, чем это объяснить, но в ту ночь почему-то было много пьяных. И субъект, выпавший из подъезда, тоже был, что называется, в зюзю.
- Так вот ты какое, новогоднее чудо! – заорал он, увидев согбенную Аллу. Девушка привычно перевела сфинктер в сжатое состояние.
Таинственный незнакомец, пошатываясь, приблизился к Алле.
- Ну что ж, дареному коню в зубы не смотрят, - бормотал он. И тут же возразил сам себе: - А я посмотрю! Может это носорог какой-нибудь! А я носорогов не трахал с тысяча девятьсот… - пьяный задумался. – Да вообще не трахал! Не стоит у меня на носорогов!
Мужик обошел девушку и заглянул ей в лицо:
- А чо! Нормально!
Он вернулся к Аллиной заднице, стянул с жертвы кодготки вместе со стрингами и попытался начать процесс. Девушка, преодолев окоченение, принялась отбрыкиваться и скакать из стороны в сторону. Со стороны казалось, будто старый узбек пытается оседлать норовистую ослицу. Но насильник дело знал туго. Мужик уже почти добился своего, когда Пашка вышел из подъезда с ведром кипятка. Увидев творящееся непотребство, парень подбежал и шарахнул маньяка ведром по башке. Горячущая вода попала не только на насильника, но и Алле на голую спину. Девушка с воплем распрямилась и оказалась на свободе, в то время как мужик беззвучно падал на асфальт.
- Ах ты гад! – Паша отбросил помятое ведро и принялся запинывать беспомощное тело злодея, придерживая рукой свои пострадавшие причиндалы. Алла согласно промычала и присоединилась к нему. Мочилово продолжалось долго, благо, что удары разгневанной парочки после перенесенных страданий были не сильны.
- Ладно, хватит с него! – наконец сказал запыхавшийся Пашка. Чувствовал он себя не важно: саднило член, подступало похмелье и в горле сильно пересохло. Тут парень заметил в снегу ведро, поднял и приник к нему губами, в надежде на оставшуюся влагу. Паша не подумал, что на морозе металл остывает быстро.

***

На исходе новогодней ночи по наряженной улице шли двое – девушка с перекошенной мордой и парень с примерзшим к языку ведром. Встречные прохожие, увидев их, шарахались в сторону.
«А всё-таки она у меня рульная девка», - думал Пашка, с теплотой поглядывая на Алку. Косметика её размазалась, волосы стояли дыбом, приспущенные колготки собрались в гармошку.
«Козёл он, конечно, но это то, что мне доктор прописал!» - в то же время размышляла девушка, искоса наблюдая за парнем. Пашка двигался походкой обосравшегося ковбоя, широко расставляя ноги и делая мелкие шажки. К груди он крепко прижимал ведро. Мохнатая шапка и примерзший к металлу синий язык делали Павла похожим на собаку чау-чау.
Говорят, как встретишь Новый год, так его и проведешь. Судя по всему, парочку ждала интересная жизнь.

Укус для него оказался настолько огорчителен, что он совсем уже собрался меня покинуть, когда добрые ветеринары решили, что можно его, в принципе, и обратно примастрячить. За что им, конечно, спасибо. Но речь не об этом. Когда попадаешь в больницу по таким мелочам, как средний палец на правой руке (ха-ха, «мелочам»), перед тобою встают единственные четыре проблемы.

1) Жратва—ибо есть предлагаемый набор питательных протоплазм совершенно невозможно. Нет, я конечно понимаю, в порыве поэтического вдохновения Главный Повар вполне может назвать отрыжку любимого сына картофельным пюре, но нагло глядя в глаза наливать настойку на глистах под видом куриной лапши… с мякотью и в собственном соку. Лапша. Ага. «Это, позвольте, что?»--«Рассольник»--«Ага, могу спорить, что до меня его уже кто-то съел». Питался я исключительно сосисками, которые варил в жестяной кружке кипятильником. СВЧ, блять. Триумф высоких технологий. До поиска по территории больницы дохлых котят дело, слава Богу не дошло. Выписали.

2) Бухло—то есть отсутствие всякого бухла. Для меня, питавшегося на протяжении последних двух лет исключительно пивом, это было натуральной трагедией. Нет, поймите меня правильно, медицинский спирт для многих в подобной ситуации является замечательным выходом, но я искренне уверен, что именно пиво спасет мир и изменять ему не намерен—мы любим друг-друга. Плюс ко всему мне постоянно внушали, что алкоголь сведет на нет весь курс Чрезвычайно Полезных Препаратов, видимо подозревали, что я способен телепортироваться к ларьку в случае крайней необходимости. Кстати, интересное наблюдение: стены вокруг территории больницы постоянно находились в состоянии ремонта. Создавалось впечатление, что весь день жадные до работы молдаване заделывали ходы, прогрызаемые за ночь несчастными пиволюбами. Ларек находился прямо за стеной. Я его постоянно видел из окна своей палаты—он стоял даже не подозревая, что я за ним наблюдаю, ему до меня не было никакого дела. Его специально там поставили, чтобы смущать меня и подвергать испытаниям, вот что было самое тяжкое.

3) Уколы—единственное развлечение старых маразматиков и редких посетителей.

Тут все просто: три раза в день в любую удобную клиенту часть ягодицы. Я отчего-то вспомнил в первый же день стишок из школьного кабинета первой помощи:

«Не печальте ваши лица,
Не туманьте очи мглой,
Оголяя ягодицы
Для свидания с иглой».

За это был сразу произведен в VIP клиенты и получал облегченный вариант процедур. Но как бы то ни было, жопа моя упрямо отказывалась принимать должное количество препарата. После укола создавалось впечатление, что булки под самый копчик заполнены радиоактивными отходами, в то время, как на меня наваливалась апатия и осознание собственного унижения, жопа полыхала как глаз Дьявола и с сокрушительной силой детонировала. Впору было натягивать на нее маску героя и отпускать на ежедневный подвиг. По-моему, я один такой. Впрочем, остальным тоже было несладко, и к вечеру сидеть не мог никто, а проходящие медсестры норовили ласково шлепнуть по заду. Суки.

4) Сон—это просто мрак. Вот к чему я всю эту трепотню и затеял. Я попал в теплую компанию четырех старых пердунов, и у каждого из них были свои причуды. Что они делали днем—не имеет никакого значения, днем они мирно слушали радио «Маяк» и кормили голубей дистиллированными сухарями из буфета, зато ночью… Они храпели. Храпели самозабвенно, упиваясь каждой нотой, выводя симфонии и пуская удушливые газы. Это было так: сначала тихонько начинал посвистывать самый прыткий, тот, что засыпал быстрее всех. Мне иногда казалось, что он, укладываясь в койку, в темноте доставал из прикроватной тумбочки киянку и ловко бил себя по затылку. Иначе я такую феноменальную скорость погружения в сон объяснить не могу. Секунд 7-8, по моим приблизительным подсчетам. После этого можно было ложиться на спину и не смотреть на часы. Ночь начинала развлекаться. Где-то через 15 минут к соло присоединялся второй голос. Могу поклясться, что они все это репетировали, там, днем, кормя глубей или слушая радио «Маяк»--такая гармония не дается без многодневного труда, без таланта и взаимопонимания. Так храпят ангелы. Потом, через некоторое время, вступал бас. Он сотрясал все вокруг, он наваливался душным воздухом джунглей и рокотал злобой полуночного грома, он заставлял вибрировать панцирную сетку кровати и дребезжать стаканы, он прогрызался в самую мою кость и, казалось, легионы мертвых больничных тараканов выходили под этот аккомпанемент на свою последнюю битву. Пиздец и Апокалипсис.

Четвертый не храпел. Он был выше этого. Четвертый ходил срать. То есть как будто нет в этом ничего такого, подумаешь, посрать сходил, но прелюдия… Как только я начинал засыпать, привыкнув к музыкальным игрищам окружения, этот четвертый начинал вставать. Вставать ему было тяжело. Сначала он раскачивался на скрипящей кровати, потом падал с нее на пол и, громким шепотом матерясь, принимался надевать тапочки. КАК, КАК, я вас спрашиваю, можно громко надевать тапочки??? Он так надевал тапочки, что остальные с благоговением замолкали и учились как недостойные. Хуй знает,я даже описать не возьмусь. Не знаю как описать.

Потом он шел к тумбочке моего соседа. Он брал с нее газету и начинал ее Готовить. Объяснить? Объясняю: в темноте газета рвалась, мялась, снова рвалась, падала лохмотьями мне на подушку, разлеталась по палате печатной пылью… с первого раза обычно не получалось. Удовлетворительный результат достигался методом проб и ошибок, а отбракованные лоскуты оставались на полу до прихода утренней уборщицы. Почему он брал именно соседские газеты, мне тоже трудно объяснить. Может бы, имел место какой заговор, а может дело было в кровном братании (теперь ты мой брат, и можешь подтираться моей бумагой, угх! Большое Яйцо сказал свое слово), но сути дела это не меняет—шуршание газетных листов до сих пор будит меня среди ночи. Потом он уходил, шаркая, в противоположную от палаты сторону коридора и я засыпал, прекрасно зная, что через полчаса он придет обратно и начнет сам себе рассказывать, что у него получилось и почему. Очень человек был склонен к самоанализу.

Засыпал я обычно под утро, когда организм уже отказывался воспринимать информацию извне, и сны мои были полны кошмаров и звуков.

Когда меня выписали, я сначала не поверил. Думал, шутят эскулапы, все это должно продолжаться вечно и стать мне наказанием за украденную в четвертом классе с лотка жвачку «Турбо», однако нет. Вот я стою за воротами больницы, продуваемый осенним ветром и шатающийся от голода. Воротник мой поднят, волосы растрепаны, нижняя пуговица на куртке болтается как висельник. И свобода нас примет радостно у входа… так, да? Черт, как же тяжело думать. И куда теперь? Где мне вспомнить, что я за человек и что я тут делаю… А! Ты не поверишь, я за тобой наблюдал

Виталик был как ничилавек ваще сцуко, ходил пожызни на туфелах, на белой рубашке и пиджачном костюме, чем ниибаццо отличался от остальных прицтавителей квартальной фауны, предпочитавших обычные костюмы и кросачи. История сия имела место в мутные времена хаотичного накопления первоначального капитала путём спиздинга и наебалинга, и героями ее являюццо стандартные употребители универсальной бизнес-дивелопментской формулы "быстросцуконахсюдабляйобанаврот".

Виталик был длинный, рыжий и худой, как китайская фотомодель Ху Бри Лань, которая поспорила на щелбан с Гонконгским центральным банком, что сможет прожить 118 дней, хавая только спуско-йогурт ее многочисленых поклонников и скорее всего, прожила бы, если бы не подавилась почечным камнем, как раз покидавшим натруженный организм очередного маньчжура и она не скопытилась на 112 дне эксперимента.

Важный штрих - погоняло у Виталика на районе было "Вася"... В честь того самого Васи, который начинал водителем пирожка на местном мясокомбинате, поднялся до директора кинотеатра "Звездочка", быстро переформатировал его в пивбар "Варлог" и отравился просроченным кефиром на квартире у любовницы.... Уважаемый был чувак... Хороший след оставил.

Теперь - Илона. Еще долго будут спорить бонч-бруевичи будущего, где Вася надыбал это уёбище с огромными выпученными глазами, как будто она страдала хроническими запорами и острой мордочкой, ну точно ебальнек Арчибальда, мелкой бздливой таксы из соседнего подъезда, попавшей под переднее колесо грузовика на выходе из мусорника Вася, как всякий уважющий себя поцан с авторитетом на районе, щетал за западло постоянно тянуть жребий на место в очереди на поебать месную шлюхенцию Жанну, тем более, что ближе васимнаццатого места ему еще не выпадало, и то - шел дождь и желающих было мало.

Его поиски настоящей модели, штоп как у всех, ну, типа как у реальных штоп, закончились встречей с Илоной. Моделью она была явно была экспериментальной, уж больно хуёвой была эргономика кузова, равно как и его экстерьер. Внутри бывали немногие, из знакомых - только Вася, а он молчал.

В качестве вещдока Илоныной модельности, Вася даже припёр пожмаканый кусочек журнала с фотографией этой сучки в рекламном блоке одной малоизвестной клиники эстетической хирургии, где ее тело в ярком купальнеке служыло илюстрацией к разделу "До...", что канеш являиццо ниибаццо аргументом, однако поцоны решили што фотошоп и ниибёт...

Зовяско истореи

Все вот сразу как-то эту Илону недовзлюбили. Не потому, что она была страшная как йобтваюмать, а потому, что чуяли, блять, исходящую от нее апаснасть, как чуят ее, к слову,многочисленные обитатели месного вокзала, которые, щурясь на ярком свету 200-ваток из помпезных люстр, робкими шажками покидают насиженные норки, мигрируют, едва заслышав вдалеке первые звуки похабных анекдотов и зычное гоготалово дежурных ментов.

У нее не было сисек... Т.е. где-то там они были, но были, поди, сильно сцыкливые или обижали их в децтве, потому что научились нехуйово прятаццо даже в тонкой летней маечке. Ноги - кривые и тонкие, зубы - острые и мелкие. Одно слово - крыса, блять.

Совещание на тему "как спасать поцона, потому што этожыж йобанаврот блять нахуй!", при помощи обильново возлияния косорыловки "офисного" замута, приняло важное стратегическое решение: тактично раскрыть Васины глаза. Реализация сего космического задания была поручена Толику, тактичность которого стала притчей во языцех после того, как тактичный яибу Толик, жалея психику камрада Мухи и будучи на нехуйовом приходе, почти 80 минут уговаривал Муху присесть, прежде чем сообщить ему, что видел как какой-то пидар на красной девятке намана так притёр годовалую Ауди А6, свежепригнанную Мухой из Германии, где проживала его сестра, поёбываемая каким-то местным пожирателем сосисок и кислой капусты.

Пред-пред-розвяско истореи

Разговор Толика и Васи быстро потерял конструктив аккурат после того как Толик, тактично начав издалека и заботливо поинтересовавшийся здоровьем Васиной мамы, внезапно прервал проникновенный Васин рассказ о маминых кардиологических проблемах фразой "Да она ж коньки откинет в окно нахуй, когда ты ее будешь знакомить с этим уёбищем!"

Пред-розвяско истореи

Решение предложил Игорь - мент. Игорь уже давно был уволен из органов за систематические орфографические ошибки при написании фамилии заместителя начальника Главка, которому Игорь неизменно строчил рапорты (после прочтения сопссной фамилии, замнач эти рапорты уже читать не мог - хуйивознает, сколько преступлений могло бы быть раскрыто, если бы не такая досадная мелочь), однако природная мудрость его вызывала уважение у коллег, поэтому идея Игоря, что Илону необходимо выебать, все сфоткать и подсунуть фотки Васе, была воспринята на ура.

Особенно, если учесть, что все остальные идеи так или иначе сводились к концепции "и кирпичом па чайнику - хуяк!".

Исторея в истореи

У Кнута был очень большой хуй. Природа - матушка умеет шутить. Хуй был настолько большим, что Кнут всегда ебал Жанну последним, потому что после его участия Жанна немедленно приходила в состояние проф непригодности и крабиком-крабиком хуярила домой собирать пизду докучи при помощи скотча и велосипедных трико.

Кнут очень любил свою корягу и гордился ею. А кто бы не гордился - хуле, любой спор всегда заканчивался в пользу Кнута при его бессомненном глобальном превосходстве, даже если это спор о влиянии влиянии изменения учетной ставки центробанка на макроэкономические показатели страны с профессорами и академиками... Они пили кровь из зубов и курили сопссные ногти при одном только взгляде на Кнутовы аргументы.

Он ваще интересный чувак, этот Кнут. У него вылезли все волосы на теле после его упрямых попыток растворить в воде сухой спирт и выпить полученный продукт. Спирт не растворялся, Кнут его грыз.

После того как Кнут на слабо съел пакетик с кругляшками силика гель, у него выпали все зубы. Не сразу, а спустя 2 недели активной терапии в реанимации. Без зубов Кнуту было неуютно, поэтому он решил себе вставить новые красивые белые. Стоит это дохуя - зуб вкручивают в челюсть наподобе самореза. Денег у Кнута хронически не хватало, поэтому он решил вставлять себе бивни по мере поступления финансов. Начал, естественно, с 2-х верхних передних резцов.

Потом деньги пропали, а Кнут перестал улыбаться. Напрочь. Потому что даже семак не мог нормально купить - бабок продавщиц рвало на части от жоского истеричного ржача, а случайные свидетели вызывали милицию, глядя, как от одного взгляда высокого лысого мущины, бабки с визгами падали на захарканый асфальт и катались по нему колбасками, дёргая ногами и задыхаясь. Говорят, двоих бабок так и не откачали.

Что еще сказать про Кнута? Ага, в децтве он, случалось, ел собачье дерьмо. Не все подряд, а светлое, которое ему напоминало о его любимых конфетах "Коровка", которые ему не давали, потому что от них у него были прыщи. А от гавна - нормально, прыщей не было..

Розвяско

Ну понятно даже блондинке, что роль ёбаря-перехватчика была отведена именно Кнуту, ввиду его несомненной привлекательности для любой женщины.

Новогодняя вечеринка. ВИП комната в баре "Варлог". Убравшийся косорыловкой Вася перешел к обстоятельному выяснению, кто тут его не уважет. Игорь-мент затаился с фотоаппаратом Кодаг, поджидая исторического момента.... Все в этом мире как будто замерло, ожидая неминуемого оргазма справедливости.

Около полуночи, изрядно накушавшись оливье, Кнут объявил что ему жарко и, как-бы невзначай, показал всем, какой именно части его тела жарче всего, вынув эту самую часть подышать.
У остальных посетителей, из общего зала появление молодго человека с болтающимся наружу дляинным и толстенным хуям вызвало ажиотаж и нездоровый интерес... Женщины начали танцевать намного более развязно. В воздухе запахло развратом. Причем групповым.

Кнут, после неоднократных ненавязчивых попыток привлечь внимание Илоны к своему хую (фотоплёнка еще не раз отрыгнет в Интернет фотографии огромного хуя, скромно лежащего на столе среди приборов или притаившегося на подлокотнике кресла с сидящейв нем уродливой девушкой) решил идти ва-банк.

Вспомнив Жанну он привел свой инструмент в состояние боевой готовности и, подойдя незаметно сзади к спокойно пиздящей у бар-стойки Илоне, пристроил его возле ее лица аккурат так, чтобы, по его расчетам, повернув голову направо, Илона несомненно заглотнёт червячка...

Игорь занял позицию, а Кнут дурным голосом затянул "Илоооона!" - ну чтобы позвать типа....

Дальше события развивались со скоростью голивуцкого боевика.

Слюна тонкой струйкой стекала из оскаленной бобровой пасти Кнута прямо на пышную прическу Илоны.
Илона оглянулась.
В нос ей упёрся огромный елдак.
Илона завопила как подрезанный ёжик и вцепилась когтями в хуй Кнута.
Разъяренный Вася с горящими глазами ринулся на защиты изрядно потрепанной чести своей дамы, и, нихуя не разобравшись, въебал Кнуту кулаком по зубам. По тем, двум.
Сломались? Хуй там! Современные зубные технологии рулят!
Кнут перерубил зубами 2 Васиных пальца, как стамеской.
При виде собственной крови Васи съебанулся в тяжелый обморок.
Все охуели.
И только Кнут, ответственный Кнут, охуевший от жары, разъяренный и возбужденный, с диким воплем в сторону Игоря "СНИМАЙ, блять!!!" мощным карелинским рывком поставил дико вопящую Илону на четыре кости посреди зала бара "Варлог" и принялся срывать с нее юбку, одновременно нащупывая кожаным шприцом тухлую вену, с целью, видимо, изобразить страстный коитус...

Дед этот вызывал у односельчан стойкое уважение, поскоку был танкистом, героем войны, механизатором от бога, и на удивление основательным мужиком. Но благодаря своей основательности постоянно вызывал подколки и насмешки. К примеру, однажды договорился он с соседом об организованно выпить, тока сказал в лесок ближайший пробежаться надо, дабы насест новый спроворить в курятник. Ждал сосед деда часа три, после чего забил на все, выпил всё в одного и с песнями пришел домой, от чего душевно и физически пострадал через посредство жены. А дед пришел домой тока ночью, найдя где-то абсолютно ровную жердину (два метра не то что без изгибов, но даже без сучков). Да еще и хвастался всем, какой у него евронасест таперича в курятнике. Ну ибёт ли курей, есть ли на жердине изгиб? Хотя мы сейчас не об этом.

Короче решили мужики отдохнуть. То есть под предлогом «пострелять уток» слинять на целый день, попить водочки и поохотиться заодно. И вот дернул же их черт пригласить Сергеича. Приключения начались с момента приглашения, то есть за сутки. Во-первых, была раскритикована лодка, как плавсредство непригодное не то что к плаванию, но даже и на растопку. Охотники были посвящены, во что надо одеваться, во сколько ложиться спать, кто где будет в лодке сидеть, была распределена очередь гребли, и дед уже было собрался распределять и караулы, но, когда мужики серьезно спросили "А вот перед охотой жопу после сранья надо подтирать правой или левой рукой? Или может вообще газеткой?", дед на вопрос обиделся, гордо повернулся и удалился, бросив напоследок: "да и ружья у вас - баловство одно". Кстати в середине разговора подтянулся я и, уяснив в чем дело, подписался с народом, благо нахуй послать было как раз некому, все общались друг с другом.

Утром, с трудом продирающие глаза охотники подошли к берегу, неся по полупустому рюкзачку и ружьишку, их ждал дед у своей здоровенной заново просмоленной плоскодонки. Началась загрузка, охотники просто запрыгнули в лодку и стали смотреть на деда, который укладывал в лодку вещи, совершенно необходимые для охоты. Здоровенный рюкзак, якорь, сделанный из сломанного плуга, шест, болотные сапоги, моток веревки (чтобы связывать пленных уток, не иначе), топор (наверное, чтобы было за что держаться, если лодка утонет), плащ-палатка (???), запасные весла, завернутые в непромокаемую ткань, короче если бы нас прямо так, в лодке закинуло на необитаемый остров, то Робинзон со своими пожитками, снятыми с разбитого корабля, тихо рыдал бы от зависти, глядя на нас. В итоге плоскодонка легла-таки пузом на дно, и пришлось ее сталкивать поглубже. Дед как заправский капитан командовал отплытием, я как впередсмотрящий тупил в темноту, потому что было рано шопездец, два охотника менялись на веслах и молча гребли. Дед грозно супил брови, в его бормотании явно проскальзывало что-то о "сухопутных моря не нюхавших", и бля буду, не хватало деду деревянной ноги и повязки на глазу!
Айвазовский с его непередаваемой техникой изображения морской волны и бури, конечно, мог бы нарисовать наше грандиозное плавание по речке-усыхайке в сторону озерца Заростун.

Наконец мы добрались, и собственно охота началась, охотники проделали какие-то хитрые манипуляции с подкрадыванием в камышах, ориентируясь на звук, взлетела небольшая стайка уток голов этак в 15, охотники дружно стрельнули, пара-тройка уток упала, все были рады... Тока дед глянул на результат, пробормотал "Баловство это все", и полез в рюкзак.
Первым делом из рюкзака появился спасательный круг (не пижжу самый настоящий) с полустертой надписью «непотопляемый» то ли констатация факта, то ли названия места, откуда бил спижжен. Затем появились: здоровый кусок сала, булка хлеба, завернутая в ткань, а поверх ткани в полиэтилен, запасные штаны, походный набор для шитья, две пачки махорки, соль, спички, походный маленький примус "Шмель", кусок доски, полуметровая металлическая рогатка, две пачки дроби и пачка дымного пороха. Все взирали на это, разинув рот, и гадали, что же будет дальше.

А дальше дед запихнул все обратно в рюкзак, оставив только порох, дробь, рогатку, спички, кусок доски, и (заметно поколебавшись и подозрительно поглядев на охотников на предмет "не спиздят ли") спасательный круг. Потом он поднял то, что все приняли за запасные весла, и развернул ткань. Вот тут то все ахренели настолько, что даже выматериться никто не догадался. Такое не в каждом музее увидишь. Кремневое ружье начала позапрошлого века, диаметр ствола с теннисный мячик, на стволе раструб, приклад весь украшен какой-то резьбой, и размером все это великолепие с нормальное такое полноформатное весло. Пака все таращились, дед сноровисто снаряжал антиквариат. На один заряд ушла вся пачка пороху и две пачки дроби. Рогатка была воткнута в специальную дырку в борту (потому что весило это чудовище с полдеда), доска подложена под фуфайку (как видно и отдача была соответствующая), и дед изготовился к стрельбе. На всю возню ушло наверное с полчаса. Но наконец-то дед дал команду "Поднимать стаю". Подплывание на звук повторилось. Охотники пугнули уток и заполошно стрельнули. Испугавшись выстрела, в воздух поднялась стая уток голов в 30.

И тут стрельнул дед. Я, конечно, не слыхал как стреляют корабельные орудия (это у которых в стволе ходить пешком можно), но подозреваю, что ненамного тише. Если бы я не оглох сразу, то уверен, еще минут 20 слышал бы гуляющее эхо. Отдачей деда просто смело со скамьи и унесло на корму, все видимое пространство заволокло дымом, нихера видно не было, и захотелось тихо и жалостливо закричать "Ё-ё-ё-ё-ёжы-ы-ы-ы-ык". Стояла тишина, лодка медленно дрейфовала назад, все тихо сидели, кроме деда, который лежал, и думали о бренности бытия... Потом дед с кряхтением поднялся, завернул свою аркебузу в тряпку и принялся укладывать рогатку и доску в рюкзак. Налетевший ветерок рассеял дым, охотники в очередной раз, раззявив рты, глядели на результат дедовой охоты. Три четверти стаи лежало на воде, вдобавок повсюду плавали вылетевшие перья, короче создавалось впечатление, что уток там больше, чем воды. Дед, оглядев это безобразие, сказал "Эх правее надо было брать, полстаи ушло!".

В общем, собрали уток, И все поняли, что смысла задерживаться больше нет. Мужики наскоро выпили и понуро погребли домой. По дороге дед сноровисто увязывал уток в какую-то копну, получился пучок килограмм этак на 40, не считая того, что дед отдал охотникам (типа не зря же плавали). В целом все кончилось отлично, вот тока каждую третью утку есть было нельзя, потому что дроби в некоторых было заметно больше, чем мяса, впрочем на это как раз никто не обиделся, но деда больше с собой на охоту не звали. Как говорил дед «Не хотят в свои пехотные дела старого артиллериста допущать» и по-ленински вскидывал бровь.

Историйка эта произошла со мной несколько лет назад. Работал я работал, и наконец выбил себе двухнедельный отпуск. Помаявшись в душном городе с недельку, и попутно по инерции приходя на работу, я решил все же выехать за пределы области. к тому же начальник чуть ли не в приказном порядке заставил меня покинуть город. шеф отписал приказ в бухгалтерию о выдаче максимально возможной суммы денег отправил меня в недельное свободное плавание. за рубеж ехать не позволяло отстутствие загранпаспорта, а российские курорты краснодарского края красотой и обилием грязи не прельщали. выбрал я своеобразное место - казахстан, боровое. для тех, кто не в курсе - здравница местного масштаба, а попутно весьма красивое и чистое местечко. по сути - небольшой поселок с большими и очень чистыми озерами, и крайне низкими ценами. ехать одному туда совесть не позволяла, потому ближайшим поездом из соседнего города была вызвана подруга. блондинка во всю голову. разговор по поводу ее приезда сразу же ознаменовался событием.
- ой, паласатег, ты меня не узнаешь, я очень сильно поменялась. встречай в общем. если сразу не узнаешь - бренчи на "алеку".
что же в ней изменилось не смогли бы понять даже знатоки. осмотрев подругу с ног до головы я заметил разве что некоторое увеличение груди, о чем сразу и сказал ей.
- фи, хамло. ты разве не видишь, что я перекрасилась? я теперь не платиновая блондинка!!!
Повторный осмотр не выявил сколь существенных изменений в палитре оттенков хаера.
- ???!!!
- Я теперь ПЕПЕЛЬНАЯ блондинка
Ну да ладно, - подумал я. У блондинок свое непонятное мерило всех общечеловеческих понятий и ценностей. Пусть будет так. Проще согласиться.
Прибыли мы в общем на курорт. Все прелести отдыхарасписывать не буду, но пару характерных эпизодов с удовольствием посмакую.
Эпизод 1
Вокруг озера Боровое проложена Большая Байкальская Дорога, ну называется она так, ну она не виновата, что казахи попутали немного с географией. Решили мы по этой самой дороге прогуляться. Идем, значит, дышим горным воздухом, любуемся красотами. А по обочине этой дороги построен поребрик, высотой с метр, отделяющий проезжую часть от склона к озеру. Вот этот самый поребрик и ремонттровали какие-то грачи - таджики или армяне, кто их разберет.
- паласатичег, а что это за люди такие, - ум у блонди был пытливый.
- а это, дорогая, строители. они строют дорогу.
- ой, клево.
первая часть на этом закончилась. продолжение внезапно случилось на следующий день, когда мы собрались на экскурсию по этой же дороге только на микроавтобусе. едем мы на ГАЗели, человек 15 и гид заученно впихивает нам историю края, борового и прочую туристическую чушь. речь зашла о Байкальской дороге:
- А вот эту дорогу строили пленные немцы в Первую мировую войну.
В голове блондинки щелкнуло клучевое слово тезауруса "СТРОИЛИ", о чем она во весь голос и заявила всему автобусу: - а мы вчера видели как ОНИ ее строили!
Занавес
Эпизод 2
Я понял, что серьезно относится к жизни и блондинкам больше не стоит и начал отдыхать на всю катушку. Следующий эпизод завязался также на экскурсии. Опять микроавтобус, опять гид, вещающий о чудесных камнях курорта, легендах, связанных с этим дивным краем. И тут бэмби замечает локаторы на другом конце озера.
- ой, паласатенький, а что это там? ну вон - на горе.
я, охмеленный рассказами гида, решил интерпретировать эпосы в свою пользу. остапа просто понесло:
- оооо, бэби, это длинная история. но я расскажу тебе ее. давням давно ,когда еще не было казахстана, а было ханство дешт-ы-кыпчак жил в одном ауле батыр Ыбырай, а в другом ауле луноликая Ботагоз. и они любили друг друга без памяти. это была самая сильная любовь на свете. но их жузы враждовали. отец Ыбырая Уразбай однажды очень сильно обидел мать Ботагоз Айгуль. И муж Айгуль Кунанбай поклался отомстить всему жузу Уразбая, включая его отца Сапармурата, деда Айдоса, дяди Кинеса и племянника Пекинеса. И вот, однажды, когда все мужчины аула Кунанбая были кто на охоте, а кто на пастбище, Уразбай вероломно напал на аул Ыбырая. Он увел всех коз, коров и куриц, свиней убил, а женщин изнасиловал. ОДИН! Когда мужчины вернулись, то они увидели страшное зрелище: юрты сожжены, женщины изнасилованы, свиньи убиты, а коз и коров вообще нет. они схавтили свои малахаи, кинули на землю и поклялись перед Аллахом убить Уразбая, включая всю его семью, тетю Карлыгаш, племянника Нуржамала и отыметь двоюродного брата Кунанбая Еркемелика. но сил у жуза Уразбая было мало. Стали они горевать, играть на домбре, призывая высшие силы свершить правосудие. И громче всех играл батыр Ыбырай. Внезапно, подул сильный ветер, грянул гром, небо затянули тяжелые черные тучи - это летел на заунывный плач домбры трехголовый Автоген-шайтан. Приземлившись перед Ыбыраем он промоливл: "Ой, баааай, как ты хорошо играешь, батыр. Своим умением ты пробудил меня от многовековой спяки, которую напустил на меня злой волшебник Колотун-ага и его помощница - старуха Шалава-Кыз. За это я выполню твои три любые желания. Проси чего хочешь, улкен батыр"...
примерно на этом моменте я понял, что заглушаю гида, но это уже было не важно, ибо все люди смотрели исключительно на меня. Надо было спасать ситуацию и тут гид поняла, что выпускает нить экскурсии из своих рук громко заявила: "А давайте выйдем на природу и полюбуемся красотами озера Щучье!" Мне и самому уже надоела эта долгая балалайка про войны, казахские имена и прочую акынскую дребедень. я первым выскочилиз автобуса и потянул блонди за собой. народ не отставал
- ну так что было дальше, а?
- бэби, ну как что. они поженились и нарожали восемнадцать детей и умерли с ними в один прекрасный день. все. абзац.
невинное личико бэмби состроило гримаску кролика "кто съел мою морковку". она с минуту шла молча, переваривая все вышесказанное, пытаясь донести досвоего грецкого ореха суть и смысл моих слов.
- дорогой, так а что же все -таки вон там на горе стоит? - локаторы все еще занимали чась ее оперативки.
- ааа, это, не знаю. военные построили.
при этих словах, все уши, идущие вокруг нас в радиусе 5 метров, превратились в один большой мешок со смехом. лицо бэмби не поменялось, напротив, "морковка" вернулась в удвоенном эквиваленте. еще с минуту поразмыслив она выдала слезливо: - паласатенький, ты точно меня разыгрываешь. скажи, что ты пошутил. ну скажи правду!
Мешок со смехом дополнился моими корчами
Занавес

Снова звонила. Интересовалась моими литературными пристрастиями. Извинился, соврал, что отойду посрать, и долго лихорадочно искал по полкам учебник литературы за седьмой класс. Потом тихим лиричным голосом читал оттуда «Избранное», сдерживая икоту и практически без ошибок. По-моему произвел впечатление. Почти уверен, что даст.

Звонила. Полтора часа рассказывала про свою кошку, потом перешла к беседам о приусадебных участках. Чтобы вставить что-нибудь умное, сказал ей, что люблю крыжовник. Зря. Полтора часа слушал про крыжовник. Сидел, пил водку и думал о том, как же я, оказывается, ненавижу кошек, приусадебные участки и крыжовник. А ведь так бы жил-жил и не знал. Уснул. Снилась Синди Кроуфорд. Она изгибала потную от страсти спину над чреслами Брюса Виллиса. Сочувственно подмигнула мне, терпи, мол, дружище, потом оторвешься и я понял, что надо, конечно, потерпеть. Когда я проснулся в трубке рассказывали про какой-то сериал.

Опять звонила моя Ахматова. Очень просила чего-нибудь спеть. Я даже сначала не понял, чего ей надо, потому как голова скрежетала и просилась обратно на пол. Завел мозг с толкача и залил горючего, с нездоровым хохотом предложил сплясать по телефону зажигательный танец «Кряковяк», национальный гопак всех алкоголиков и детсадовских воспитателей. Вспомнил очень кстати стишок из, казалось бы, позабытых давно «Веселых картинок». Что-то вроде:
«Ухогрыз и Мрякокяк
Танцевали Кряковяк.
Танцевали не спеша,
Наступили на мыша».
Смеялся так, что захлебнулся соплями.
Не помню, чем дело закончилось, по-моему меня назвали дегенератом и бросили трубку. Зато очень хорошо помню, как звонил наугад и рассказывал «про мыша». Вечер удался.

Странно, звонила. Опять просила спеть. Понравилось ей что ли? Тогда почему «дегенерат»? С похмелья был настроен скептически, поэтому пятнадцать минут кряду пел матерные частушки, игнорируя отчаянную критику. Напоследок сымпровизировал нечто совсем гениальное в духе не кончившего Лаэртского и в поэтическом экстазе залил пивом телефон.

Больше я о ней ничего не слышал. Она, наверное, вышла замуж за литературоведа или поэта, и в минуты особенной духовной близости обсуждает с ним достоинства облепихи.

А я иногда, долгими зимними вечерами, сажусь в кресло, медленно перелистываю толстый «Справочник садовода» издательства «Колос»- 1964г., и тихо-тихо так…
…Ухогрыз и Мрякокяк…

В первую неделю я узнал, что она училась на парикмахера, дома у неё живёт кот и муж, амбал – фээсбэшник. Подробности сыпались на меня каждый перекур, а я всё смущался, смущался, смущался…
Наконец меня одолела настоящая достоевщина – тварь я дрожащая, или право имею?
Так и буду вместо завтрака дрочить перед работой? Я же всё-таки её начальник, и административным ресурсом воспользоваться могу. В министерстве это вообще – само собой разумеющееся.

С такими мыслями я сделал самую простую вещь – загрузил за полчаса до окончания рабочего дня Ольгу работой, с пометкой об исполнении сегодня. Подло, конечно. Но, как говорила моя бабушка, «если начальник не говно, то он – говно, а не начальник». Сотрудники разбегутся по домам, и появится возможность для интимного разговора.

В семь вечера я принимал работу. Девушка стояла передо мной со странным выражением лица – то ли осуждала меня в самых сильных терминах, то ли просто устала, бедняжка.
-Ольга, присядьте, - кивнул я на стул. Лапа опустилась на стул c грацией умирающего лебедя.
-Ну что же, - ознакомившись с материалом, резюмировал я, - вроде всё нормально. А Вы неплохой специалист, Ольга.
-Спасибо, Алексей Сергеевич, - видно было, что девушке приятна моя похвала.
-У меня к Вам есть серьёзный разговор.
Я взял многозначительную паузу.
-Как Вы смотрите на то, что я назначу Вас со следующего квартала заместителем заведующего отделом? Я, знаете ли, совсем зашиваюсь. Видите – допоздна сижу.
Девушка зарделась. «А румянец ей очень идёт» - подумал я, и продолжил:
-Скрывать не стану, работы будет много. Очень много. Кроме того, есть ещё один момент – Вы должны со мной регулярно заниматься сексом.
Сказал, и внимательно посмотрел на неё.
Оленька отдуплялась долго, с минуту где-то.
-Как Вы сказали? – робко переспросила она.
-Да, Вы не ослышались. Вы будете моей правой рукой, - тут я вспомнил сеансы онанизма, - поэтому должны быть со мной так сказать «в одной упряжке». И не важно, где эта упряжка, пусть даже в пастели.
Девушка начала что-то сбивчиво говорить. Кажется, она пыталась затронуть мою совесть. А это лишнее. Потому что затронуть мою совесть пытались ещё в третьем классе, и теперь она лосниться отпечатками пальцев учителей, которые трогали её руками, пахнущими скумбрией. В глазах Ольги появились слёзы. Ну, мы и это проходили. Как говорила моя бабушка, «побольше поплачешь – поменьше поссышь».
-Решать Вам, - подвёл я итог.

С сомнением на лице девушка поднялась, и стала расстегивать блузку.
-Ольга! – строго прервал я процесс, - ну что Вы делаете? Мы же сотрудники министерства социального развития! А люди, которые занимаются развитием – авангард нации. Народ не поймёт, если авангард начнёт ебаться на офисных столах, как обезьяны. Сядьте немедленно!
Оленька присела на краешек стула.
- В пятницу корпоратив, - более мягко продолжил я, - день рождения у замминистра. Едем в заповедник, на природу. Обстановка, конечно, спартанская, но тёплая. Так что там и займёмся входом в новую должность.

***
Грубо и наспех сколоченный стол был просто исполинский. Ещё бы, такую ораву разместить. По занимаемой должности я - №6, поэтому сидел третьим по левую руку от именинника. Ольга была где-то в тридцатке. Всё-таки наш отдел ценят. Лиц на другом конце стола было не разобрать. Кажется, там копошился отдел корреспонденций. Карьерный рост проецируется на стол.
Тост мой, естественно, был шестым по счёту. Передо мной говорили долго и натужно, стараясь растянуть время произношения максимально, в знак уважения тостуемого. По лицу же именинника было видно, что он у него уже после третьего тоста заболела голова и он тупо хочет выжрать. Если учесть, что у меня тоже был мотив поскорее слинять из-за стола – Оленька, то я был краток как Верховный:
-Эдуард Оскарович, спасибо, что Вы есть! С днём рождения! – и выпил. Закусив, опять поднялся, и громко объявил:
-Перекур, товарищи, пятнадцать минут.
Должен был успеть.

Схватив девушку за руку, я помчался в сторону соседней поляны, благо не далеко. На месте, отдышавшись, Оля заметила:
-Здесь? Да тут крапивы полно. Да и сыровато, вроде.
-Это ничего, Ольга, ничего. Как говорила моя бабушка, «подальше положишь, поближе возьмёшь». Думаю, нас тут с Вами никто не побеспокоит. Вот тут, вроде, по ровнее. Снимайте низ одежды, и ложитесь, пожалуйста. Времени у нас в обрез.
Девушка проявила армейскую шустрость и смекалку: мгновенно раздевшись, образовала из нашей одежды что-то вроде постели, и решительно легла.
Вот возбудиться на эту красоту мне было раз плюнуть – три недели поллюционных снов сделали своё дело. Ну, а девушка – просто умница, подмахивать начала без напоминаний.
«Какой ценный сотрудник появился в отделе» - подумал я. Через минуту по моей жопе что-то поползло. Муравей, наверное. Как же это отвлекает!

Послышался хруст веток в пролеске. Мы замерли и обратились в слух. Через несколько секунд над нами раздался голос:
-Это вы тут чего такое делаете? Ебётесь что ли?
Первым опомнился я:
-Никак нет, Эдуард Оскарович, производим единение коллектива. Мы же – одна семья, сами говорили. Тим-билдинг, – в подтверждение своих слов я кивнул головой и сделал три фрикции с умным лицом.

***
Палату мне выделили хорошую, VIP. Один в палате, холодильник, телевизор. Телефон для вызова персонала. Всё-таки работа в номенклатуре имеет свои плюсы. Даже посетителей пускают круглые сутки, а не только в приёмные часы. Под кроватью стояла бутылка коньяка.
В дверь постучали.
-Да!
Заглянула медсестра:
-Алексей Сергеевич, к Вам посетитель. Можно?
-Запускайте посетителя, - вальяжно ответил я.
Вошла Ольга. Я вздрогнул.
-Здравствуйте! Как себя чувствуете, - и села на стул возле кровати, без приглашения.
Я немного помолчал.
-Как я себя чувствую? Да нормально. Только у меня сломано предплечье, сотрясение мозга и кровяные пробки в ушах. Да! Ещё я так получил по яйцам, что даже не понимаю, как врачи мне их в гипс не закатали….. Вы зачем мужу рассказали?
-Я не рассказывала, - горячо стала оправдываться девушка, - это всё Эдуард Оскарович. Ещё чего-то там про семейные ценности плёл, казёл. Вы знаете, Алексей Сергеевич, кажется, он – пидора…гомосексуалист.
Я внимательно посмотрел на Оленьку. Та теребила пакет с гостинцами.
-Да? Ну, ладно. Чего принесли?
-Фрукты, минералку, шоколад.
-Положите пакет на тумбочку, хватит его мять.
-Алексей…Сергеевич, - робко протянула Ольга, - а давайте на «ты»?
-А вот фамильярность совсем ни к чему! – нахмурился я.
-Хорошо, - поникла прелесть, - а Вы сейчас хотите меня?
Я ухмыльнулся:
-Конечно хочу, ещё бы! Да вот только в ближайшую неделю вряд ли смогу. Эх-эх-эх, такие вот дела.
-Да? Ну ладно, - видно было что девушка расстроилась, - а скоро Вас выпишут?
-Точно не знаю, - задумчиво ответил я, - а чего Вам с мужем-то не ебё…не живётся?
-Дурак он у меня, - горестно вздохнула Оля, - да и большой очень. Ну, Вы понимаете.
-Понимаю. Кольца ограничительные пробовали?
-Н-нет…
-Ну вот! Грамотный специалист, а простых вещей не знаете!
-И знать не хочу! – взорвалась внезапно Ольга, - ну его нахуй этого мудака! Будем с тобой, Лёшик, жить долго и счастливо.

«Ага, - подумал я, - и умрём в один день. С её мужем это запросто»

В середине восьмидесятых (так гласит легенда) в Университете дружбы народов
им.Патриса Лумумбы учился студент из Китая Ли Вон Янь. Больше об этом персонаже
история сведений не сохранила, однако о его личности и творческих успехах
можно составить некоторое представление по ксерокопированным кем-то страницам
его студенческих работ. До сих пор эти неподражаемые тексты имели хождение
только в Москве, но теперь, наконец, настал черёд Санкт-Петербурга.
Мы приводим избранные сочинения Ли Вон Яня практически в первозданном виде,
позволив себе только кое- где убрать одну-две фразы, минимально поправив
орфографию и дополнив сочинение "С другом по магазинам" двумя-тремя предложениями
из чернового варианта этой же работы.
Сочинения Ли Вон Яня, конечно, рай для филолога, который изберёт их объектом
для научных штудий, как это уже случилось с анекдотами про чукчей, садистскими
куплетами и хиповским фольклором. Можно вычленить штампы, обусловленные
восточным происхождением автора, лексические особенности носителей языка
(то бишь, русских соседей по общаге), идеологическую мимикрию или, пуще того,
искренность жителя страны восточного социализма, попавшего в страну социализма
развитого... Это, повторяюсь, удел адептов чистой науки.
Я же, натыкаясь на очередную двусмысленность, в который раз "радуюсь до плеши"
возможностям нашего великого и могучего. А, отсмеявшись, перевернув последнюю
страничку сочинений, в который раз задаю себе вопрос: интересно, как всё-таки
воспринимают, скажем, англичане переводы наших выпускников многочисленных курсов
ускоренного обучения языкам?
Кстати, одних газет на английском в Петербурге сейчас выходит около полудюжены...
Впрочем, о грусном всегда успем. А пока :

ЛЮБОВНЫЙ И СЛАДКИЙ МИР ЛИ ВОН ЯНЯ
"Лето в лесу"
(классное сочинение на тему природы)
Красивно и сухо летом в лесу. Летний лес всем чудесен. Он мне любовни и мягки.
В нем гулять прельстиво и тепло. Мне интересно там бредить со своим любовным
другом.
С другом в лесу сладко и тепло. Там мы с ним любуемся. Хорошо дома в лесу, но
в советском лесу лучше. Все его любит и славит. В великой советской литературе
о нем пишет много. Известный советский и русский поэт писал, что "Летом в лесу
щекотно в носу". Я согласен, что нюхать листик всем забавно и любовно и особенно
в советски лес. Сам великий Ленин В.И. прославил советский лес в извесной русской
литературе и творчестве. И поэтому я возрадуюсь гулять в социалестически лес и
советский и русский особенно.
В советском лесу можно видеть много русских животных. Например медведь, волк,
белки, заяц, корова, птица, песы и других скот. Все они мне любовны потому что
прославлены.
В русском лесу много деревья, елка, ель, сосна, береза, дуб, берьозы, кусты,
трава и другой росток. Советски растения мне любовны как звери. Я их нюхаю и
дарую друзьям и они любовны ими и крепок.
В лесу в реке и воде есть рыба. И она мне любовна. Советски рыбку славит поэзия
в произведении Бес труда не высунешь рыбу из пруда. Я любовени рыба и щуки и
карасик и ежик и все славно.
Я любовен советски лес и звери и рыба и росток. ими горден и возрадовался.

"Летний отдых"
(сочинение на тему "Каникулы")
Мне нравится летний отдых. Он мне прельстивен и любовен. Я возрадуюсь когда
наступит лето. Летнее время всегда теплое и сухое и сладко. Мне нравится
проводить лето в воде особенно в море соленом. Там всем любовно и прельстиво.
В море можно купаться или загорется. Мне нравится загораться, когда загораешся
всегда тепло и колеся. Но можно обгореться, когда обгорется это не страх и не
пугаться, то есть можно жить. Мне нравится загораться со своим другом. Когда
мы загорим, то будем красивые и прельстивые. Когда я загорася, то ноги стали
темны как у друга у которого ноги смуглы. У меня тоже стали смуглы рука, ноги,
туловища, нос, уши и другие члены. Загораться нужно на пляже - это мудро и
умно.(...)
Мне нравится больше всего купаться. Этим заниматься лучше тоже и всегда с
друзьями. Когда я плыву то мне прельстиво и сыро но любовно и сладко и рыбку.
Да рыбку можно часто видеть. Когда я купался в море то видел рыбку такую как
карпы, щуки, карасик, медузы, устрицы, ракушки и другие чудинки. Им было чутко
и прельстиво в воде. Друг тоже видит рыбку. Но много рыбку мы не виделись, то
есть акула, кит и другой морской скотин. Я и друг не видим крупный морской
скотин. Друг любит купаться. Особенно нам нрався когда у нас мокрый и сырой
живот и туловищи тоже и головки и все члены. Это нам любовно и прельстиво.
Наш народный писатель писал что "море всем прельстиво и забавно, там можно
мочиться и намокать трусики и бесится и любовно там всем в мести". Я с этим
согласен. Особенно лучше в советски море и океан. Всем нрався советски вода,
особенно Ленин. Он их прославил. И я, и друзья и весь советский народ этим
возрадованы. Мне любовни летний отдых особенно советски море.

"С другом по магазинам"
(домашнее изложение)
Когда мы с другом шли в городе то было тепло и сухо и прельстиво. Мы шли в наш
любивный магазин. Он хорош потому что там можно иметь многих. Это очень удобное
место для покупления. Особенно продукты там вкусены и мягки. Из продукт можно
насладится и иметь очень вкусны и прихвостаты пища и сидеть ублюдой и радоваться
что можно насытится и переварить в желудке всю еду и любоваться тем что не болит
кишки и другой член.
Сначала мы взошли в писаный магазин. Там мы увидели прельстивый забор и об него
насладились. Купили забор и вышли смело и сладко на задвижки из лейково
пластувыря и купились тоже, вонзив гордый взгляд в товар. Иметь товар было
наслаженева у нас.
Когда пришли в наш любовный магазин то встретили много другов и сладкого
педигога из института. Все будиздоровались. В магазине мы имели один бутылка,
много молоки, хлебу, жопку, поридж, кока, еда квашенный, гризли сушенный,
карасик и другие овощи. Затавариваяшися мы вправили свои хозяйства в магазин.
То есть был другой зипла.
В дуром магазине был разновообразелый штук! В нем мы имели - один грелка, два
кипятикала, один сакритат, чайник посуда и другая техника, раскидушка и восемь
грузин и еще пылесос или мыльницу. Мы от всего этого возрадовались до плеши.
Поздно пришев домой мы приготовили пища из еды и с другом возрадовались за свои
заслуги.

"Мой друг"
У меня есть друг хороший. Он мужик. Друга моего зовут хорошо. Мы с ним дружно
говно. Он является моим любовным соратником и союзником. Мой друг хороший
господин. Мы с ним не ссоримся. Он никогда не бьет меня палкой или шнурками.
Я возрадуюсь когда он меня любит.
Друг и я мечтательные много. В детстве хотели поиметь корову или быка в деревне.
Но потом решили поступить в институты.
Мой друг большой красавец. Спереди у него лицо красивое и глаза добрые. Ноги
красавца смуглы и нежны как руки.
Друг не занимается плохими делами ни курит ни пьет. Я и друг любим гостевание.
Он наш праздник. В гостях мы любим петь и страдать. Время был веселы и теплы.
Я и мой любовный друг иногда занимались вдвоем. Нам было тепло и уютно вместе.
После поступка сюда мы распрощались и долго не занимались. Но я остаюсь ему
любовным другом.

"Мое любивное занятие"
У меня есть любивное занятие в большом количестве. Оно я вляется труд. Это велики
дел и занятие. Все в конце концов славят труд. И это меня вдыхнавляет и радуюсь.
Трудится трудным трудом имеет славу в мире.
Мой любивный труд это умелые руки. Например однажды днем я резал веревку. Но
порезал конец и палец. Несмотря на ужасны и душивыдирающий боль я не упал ухом
а в оборот возрадовался потому что палец выжил и великий, прославленный труд
завершился умело и мудро.
Кроме умелые руки я любовен готовить. Особенно мне нравится готовить пищу. Иногда
я готовлю еду, молоки, крошу, сардель, сосисиски, котлеты, жопку, конфету и
другой пищ. Все меня считают великий повар. Но я скромен но прельстивый и
возрадаюсь от наслаждения.
Есть другой труд кроме умелые руки и готовить, это учиться. Я учица хорошо,
мой любовни предмет это русский язык. Я им горжусь. Он мне прельстивый и
любовный как мама и попа. Все его славят и пишет произведения советски, особенно
Ленин. Этим я тоже горжусь.
Весь труд это слава! Все трудом гордены! Наш великий поэт писал, что "труд нам
любовен и славен и мы им горделивы и целовать ему пятку и другой член в качестве
благодарности за хлеб, вода и мылу!" Еще например великий советский и русский
тоже писатель Лени В.И. писал почти тоже самой. Весь советский народ этим
гордится и славит строчку памяти труда и Ленину дорогому и любовени поклонится.
И я тоже этим горден и возрадован.
Мое любивное занятие хорошо отражать всемирено известное произведение "Слава -
партия! Слава - Ленин! Слава - Труд!"

"Мой любимый писатель"
Много думать что я плохой читатель но кто так думать неверно и пошло потому что
я - читатель верный и славный. Потому что я читатель поданый у меня есть писатель
который много и все любимые. Я начитан много и любил цитату из знаменитых и
известных писатели. О чтении писал поэт: "Читать всем любовно и забавно, все
читатели великие и славные особенно социалистические и народные. Но горе
настигнет ленивых капиталистических читателей потому что они не читатели народные
и знают мелко всяко!". Я и весь советский народ с этим согласились. Но эти мысли
которые мудрые не может сравнится с мыслями моего любимого писатель, дорогой и
славный учитель, великий вождь и борец за дело рабочих и крестьян в частности,
славный коммунист и оснаватель держав - Пушкин А.С. Он писал почти такой же
славный и верный стих как наш поэт народный который писал: "В чудесен день
появился социалестический ориентация и все возрадовались". Пушкин писал почти
то же: "Я помню чудное мгновенье передо мной явилась ты". Он хорошо еще писал
про мужика который страдает в капиталистически общество и сравнивает его
с лошадка, который в холодный зима мучится от буржуазной эксплуатации и хвороста
то есть это стихи начинаются так: "Однажды в студеную зимнюю пору я из лесу вышел
был сильный мороз!".
Это просто был гениальный писатель.
Но мой самый великий писатель который любовный всем в мире и мне больше Пушкина
он есть - Великий Ленин В.И. Он - славный гений литературы, великий мудрец и
умник, любовный коммунист и основатель, теплый и мягкий и нежный мужик человек
и сладкий педагог! Я его уважил и дивился над гениальный труд этого писателя.
Я читал много книг его. Они все очень интересны и увлекательны там много
приключения и мудрых мыслей и великий герой!
И я согласен что Ленин - Партия!, и мне гордо за это. Ленин писал мног раз
"Учица, учица, учица " и я выполнил и тоже горжусь. Он великий потому что
построил прельстивый советский общество и возрадовался до плеши. За это его все
уважили и строят мавзолей! Мой любимый писатель Ленин В.И. мне нрався и любивный
ко мне промозгло. Я - горден!

Вот Анечка Сорокина, двадцать три года, высшее экономическое, опыт работы и вся хуйня. В коллектив хорошо вписалась, с возложенными функциями справляется. Все вроде заебись, трудись девочка и улучшай свое материальное благосостояние вкупе с профессиональными навыками. Так нет же бля, нормально работать мы не можем! Нам обязательно выебнуться надо! Представляете, заявляется на работу одетая как проститутка!!! Футболка короткая, даже пупок не прикрывает, джинсики хуй знает на чем держатся и из-под них трусы красные чуть ли не на половину торчат. Да и было бы белье красивое, а то веревочки какие-то хитровыебанные и ткани с залупу, смотреть блядь противно! Две недели всего проработала, а такое себе уже позволяет! Вот с кадровичкой нашей, Марьей Ильиничной, почти семь лет совместно трудимся, а мне даже предположить трудно какого цвета у нее трусы и где пупок располагается.

Еще на улице, когда от стоянки к офисному центру шел, трусики эти блядские заметил. "Хуясе, - подумал. – Жопа какая". До лифта вместе дошли, ну я чуть сзади, а жопа в трусах впереди. В кабинку заходим, задница оборачивается – Сорокина блядь! Я чуть дар речи не потерял, а этой хоть бы хуй!

- Здрасьте Василий Степанович! – Сама спокойная, словно все в норме, так и надо на работу ходить с трусами торчащими и в джинсах на пизде.
- Здравствуйте Сорокина, - холодно отвечаю. Хотел было на месте отчитать, но не успел – лифт приехал.

В кабинете сижу, отчет квартальный просматриваю, а перед глазами жопа с веревками красными. Работать абсолютно невозможно! Возмущение на черепную коробку давит и цифры итоговые все больше мимо проскальзывают. Не выдержал, секретарше набрал:
- Сорокину из бухгалтерии ко мне срочно!

Минуты не прошло, заходит:
- Вызывали, Василий Степанович?
- Вызывал, вызывал, - из-за стола вышел, а внутри буря.
Стоит, глазами испуганно хлопает, чувствует сучка что провинилась. Подошел, пальцем указательным алую стропу блядских трусов подцепил и дернул:
- Это как понимать?! А? – чуть ли не кричу и чувствую, как кровь к голове приливает. Давление видно подскочило, а то и того хуже – упало.
- Василий Степанович … - глазами испугано хлопает.
- Что клиенты о нас подумают? А конкуренты? Они же этого только и ждут!
- Модно сейчас так …
- Модно? У нас здесь что, салон Вячеслава Зайцева? Ты блядь на подиуме работаешь или в бухгалтерии?
- Все так ходят … - У этой маленькой потаскушки еще хватило наглости подпездывать!
- А если завтра все без штанов ходить будут?
- Василий Степанович …
- Ну что блядь Василий Степанович! – Я отпустил трусы, отошел обратно к столу и скинул пиджак. Было душно, хотелось развязать галстук, но сдержался: по этикету не положено.

Анечка стояла и молчала, виновато исследуя пол. Видно наконец начала понимать всю бездну своей вины. Я посмотрел на нее, жалкую и испуганную, и мне стало легче. Давление начало приходить в норму.
- Снимай джинсы, - уже намного спокойней сказал я.
Не поднимая взгляда от пола и не проронив ни слова, она послушно стянула штанишки. Я расстегнул брюки, снял их, аккуратно сложил и положил на стол.
- Видишь какая хуйня будет, если все без штанов.

Сорокина подняла, наконец, взгляд от паркета и уставилась на мои семейные трусы классического покроя. Я тоже изучающее оглядел ее. Кровяное давление снова стало подниматься, но теперь в хуе. За какие-то секунды оно зашкалило и член вызывающе уперся в традиционный ситец.
- И что мне с тобой делать? – Ближе подхожу. – Взрослая девочка, должна понимать как можно на работу ходить, а как нельзя. Чего молчишь то?

А она как в рот хуев набрала. Подошел сзади и, не удержавшись, шлепнул ее по заднице.
- Ну?
В ответ Анечка нагнулась раком и уперлась руками в колени.
- Что делать то? – Я снова шлепнул по ягодице, но уже сильней. – Что? Разве можно так на работу…
Рывком стянул алое подобие трусов до колен и ладонью провел по пизде. Мокрой парной провинившейся пизде.
- Если все будут ходить так, - Засунул в пизду два пальца а другой рукой схватился за круп. – это куда экономика наша покатится.
Сорокина в ответ обильно текла, но мне было этого мало. Диалога хотелось, осознания вины с последующим раскаянием.
- Трусы торчат как у бляди какой-то! Тебе что, ремень подарить? – Я снова начал распаляться. Приспустив трусы, рукой направил хуй во влагалище и резко вогнал на всю рабочую длину. – Подарить?
- Да! – наконец подала голос Анечка. – Да!
- Подарить? – Схватив обеими руками за бедра я насаживал ее на член как можно глубже.
- Да! Да! Да!
- Так на! – Отпустил ее, метнулся к столу и выдернул из брюк ремень. – На сука! – Наотмашь обжег задницу ремнем. – На блядь!
- Да! – Анечка упала на колени, уткнулась головой в пол а руками раздвинула ягодицы.

Отбросил ремень и набросился на нее. Одной рукой схватил за волосы, а другой помог хую найти путь к счастью.
- Будешь еще в трусах на работу ходить, а? Будешь, сука, я спрашиваю?
Сорокина застонала, но ничего не ответила. Отпустив волосы, облизал палец и без лишних прелюдий вонзил в очко. Он вошел слишком легко, по ходу не один хуй протоптал сюда дорогу. Добавил еще один, без слюней. Пошло туже, Анечка вскрикнула.
- Проститутка! Шлюха! Блядь!
- Ну, ну же…
- Нравится когда в жопу ебут?
- Ну давай же, что же ты … милый …
- Милый? Ты как сучка с начальством разговариваешь! – Выдернул хуй из пизды и, чуть поднажав, вогнал в зад.
- Да! Да бля! – заорала Сорокина уже полностью не соблюдая субординацию.

Я хотел было разозлиться, да не успел. Анечкино очко хоть и раздолбано, но все же не в пример пизде уже. Комок спермы подкатил к залупе и я еле успел выдернуть. Зажав хуй рукой, повернулся на девяносто градусов и, подрачивая, кончил на пол. Кончать в (на) подчиненных с некоторых пор это, знаете ли, дурной тон.

Молча, не глядя друг на друга, мы быстро оделись.
- Я пойду?
- Подожди, ты все поняла?
- Да.
- Ну и чего ты поняла?
- На работу надо ходить с ремнем.
- Молодец. И это … если спросят зачем вызывал, что скажешь?
- Ну…
- А ты как было и говори. Зачем врать, скажи что выебал.
- Как???
- Хорошо выебал! За то что на работу хуй знает в чем ходишь! Или плохо?
- Нет, хорошо.
- Свободна.

На следующий день на работу пришел, только за отчеты взялся, секретарша звонит:
- К вам Сорокина, из бухгалтерии.
- Пусть заходит.
Вошла, улыбается. На ней платьице довольно симпатичное, ноги по колени прикрывает. В общем, то что надо.
- Вот видишь, так намного лучше.
- Василий Степанович, я все как хотели сделала. – Она задрала платье. – Без трусов и с ремнем!
Я уставился на бритый лобок и широкий кожаный ремень, опоясывающий бедра. Черепное давление резко подскочило и стало душно.
- Вон!
- Чего? – Анечка растерянно заморгала.
- На хуй!
Сорокина повернулась ко мне задом и встала раком. И такие дуры у нас в бухгалтерии работают!
- Уволена! Вон отсюда я сказал!
- Как?
- По собственному желанию!

Через пару дней кадровичка наша, Марья Ильинична, привела новую кандидатуру на освободившуюся вакансию. Светочка Воронова, двадцать два года, высшее экономическое, опыт работы и вся хуйня. Собеседование успешно прошла, короче работай девочка на благо работодателя и свое собственное. Так нет же бля! Сегодня иду на работу – стоит перед офисным центром и курит. Меня заметила, как ни в чем не бывало поздоровалась и дальше смолит. Пять минут десятого! В рабочее время! Давление сразу вверх а хорошее настроение вниз. Если так дальше пойдет я на работе этой хроническим гипертоником стану.

Не заходя в свой кабинет я направился к кадровичке. Марья Ильинична сидела за столом и перебирала бумажки. Увидев меня встала и направилась на встречу.
- Здравствуйте Василий Степанович! А я как раз к вам собиралась. У нас курьер, Репейников, второй день на работу не выходит. К телефону не подходит, а в офисе говорят что запил. Так я что думаю …

Я не дал ей договорить. Развернул лицом к столу и нагнул раком. Задрал платье, под ним оказались телесного цвета трусики, вполне приличные. Отогнул их и нащупал пизду, сухую пизду кадрового работника. Облизал два пальца и без труда проник в самое лоно отдела кадров. Марья Ильинична задышала часто, дернулась вперед и снесла головой со стола стопку личных дел. Продолжая разминать влагалище, расстегнул ширинку, достал хуй и, так и не сняв с нее трусов, присунул. Она вскрикнула и застонала.

- Василий Степанович, это так неожиданно … ну же … быстрей … быстрей … милый мой … Василий … Степанович … ну что же вы …
- Вот когда текучки кадров не будет, когда блядей в бухгалтерию брать перестанете, тогда и будет быстрей! – Я старался ебать ее как можно медленнее.
- Дорогой мой …
- Шлюх понабирали, не компания а бордель! В рабочее время курят! – Пальцы впились в дрябловатый зад, сам того не желая я ускорил темп. – Сука!
- Да! Да! Твоя сука! Еби меня!
- Дрянь!
Мне вдруг стало до тошноты противно. Так и не кончив, я выдернул хуй, оттолкнул Ильиничну и додрочил на стол.

- Василий Степанович, что-то случилась? – в голосе кадровички слышалось неподдельное волнение.
Я застегнул ширинку и молча вышел из кабинета. Хуйли говорить, я просто заебался. Одни бляди кругом! Ну как тут работать!

СВИТЕР
Когда мы с мишей учились в шестом классе, к нам привели Стаса. Человеком он был нихуя неадекватным, но вроде как не по своей вине. Страдал он от какого-то там отклонения типа нарколепсии (когда люди засыпают неожиданно), тока он не засыпал, а залипал. Наглухо причём. То исть сначала он во што-то фтыкал, а потом ни стого, ни с сего стопарился и пускал слюну. Приходил в себя только после того, как весь класс с криками "зырьте, ребза, у ебаната апять боторейки сели!" начинал отвешивать ему подзатыльники под затылок и подсрачники под сраку. За глаза ево называли дурачком, но говорить такое в лицо было как-то оскорбительно, поэтому обозвали стасика нейтрально - писюном.

Скоро в школе появилась и писюнова мама, которая почему-то слёту записала нас с мишей в писюновские друзья и много чё нам про нево поведала. Оказалось был целый список вещей - типа "цыклично движущихся блять объектов" и "изображений с яркой цветовой гаммой", - которые писюну нежелательно было наблюдать вапще, а то была опасность впасть в канкретна долговременный ступор или хуйвознаит чего ещё. Остаток того учебного дня миша провёл в тщетных потугах ввести писюна в кому - он ходил вокруг него кругами, изображая циклично двигающийся объект, а через равные промежутки времени вертел у того перед ебалом цветными карандашами, изображая яркую цветовую гамму. Периодически пристально смотрел в глаза. Хуй там. Писюн не поддавался.

После уроков мы втроём уже стояли в раздевалке. Раздосадованный такими несрастухами миша сурово, как блять берия, натягивал на себя свой любимый чудо-свитер, апогей суканах пост-модернизма, привезённый из каково-то Чуркистана. Это сейчас, с высоты, тыксызыть, своего опыта, я понимаю, што на етом предмете одежды силами таджикских ткачей, по совместительству наркоманов и дальтоников, художественными срецтвами был изображён героиновый приход, но в ту пору мы были свято уверены, што это пять зелёных всадников ловют чёрную рыбу в красном поле под палящим фиолетовым солнцем. Всякий раз, когда миша надевал ету паранойу, превращаясь в сплошное красно-фиолетовое пятно, у меня возникало навящивое желание обхватив голову руками бечь нахуй проч с криками типа "Нет! Нет! Только не мой мозг, ёбаные пришельцы!". Стоило мише выйти в етом свитере на улицу, как прохожие начинали шарахаццо в стороны, забывая о чём тока што думали, маленькие дети принимались плакать, а молодые барышни - обильно менструировать. У меня лично, как и у некоторых наших знакомых, свитер вызывал приступы тошноты и головокружения, поетому я старался смотреть по возможности в пол. То исть, как вы панимаити, на блёкло-сером раздевалочном фоне мишин свитер нихуёво выделялся. Да хули там, скажу больше - не существует в природе вапще такого фона, на котором этот ебучий аксессуар не выделялся бы нах. Хотя если вы блять нароете где-нить летающую тарелку с агромной надписью ЗЕМЛЯНЕ!МЫ ПРИШЛИ С МИРОМ! - то можете смело, одев мишин свитер, встать рядом - такие весчи идеально суканах дополняют друк друга.

Красное пятно блякнуло што-то вроде "щасливо, пацаны" и уплыло в сторону выхода. Оторвав глаза от пола, я увидел писюна. У писюна было такое ебало, как будто он всю сука ночь ловил чорную рыбу с зелёными всадниками и теперь стоял передо мной типа заёбанный - с подкашивающимися ногами, отклянченой губой и тупым взглядом. В тот раз он залип основательно, я ево минут 15 откачивал. Мише сказал сжечь свитер нахуй.

ДУСЯ
Была у писюна кошка, звали Дусей. Дуся была нещадно пезданутое жывотное - въёбывалась с разбегу в стены, промахивалась нахуй мимо миски с молоком харей в пол, корчила непанятные ебала. Дусей, хстати, она была чиста формально, паскольку отзывалась и на Дусю, и на Васю с Петей, и на "пошла на хуй". В общем Дуся была не жилец палюбому - каску у неё снесло при рождении, и по законам природы она должна была скопытицца фпезду ещё в раннем децтве, когда вместо титьки тыкалась еблищем маме в сраку - но тут блять в планы естественнаго отбора вмешался известный гринписовец писюн. Дефективную Дусю он нарыл на какой-та памойке и припёр, естесна, в дом - ето паходу был ваще последний раз, когда писюн полноценно держал лохматую бестию в руках, патаму как, когда Дуся подросла и превратилась в трёхцветную лопоухо-косоглазую паибень, она начала двигацца и хуй ты её поймаешь блять. Двигалась Дуся оченно резво - создавалось впечатление што даже срала на ходу, а если задерживалась в адном месте больше десьти сикунд, значит либо спала, либо отъехала нахуй. Ну или задумалась - периодически с ней случались кратковременные приступы спокойствия: она ни с таво, ни с сево замирала, таращила косые банки в неизвесном направлении и напряжённо ожидала в какое полушарие ёбнет моча на етот раз - ну и в зависимости от результата через полторы секунды начинала отчаянно щемицца либо влево, либо вправо, затем обычно въёбывалась жбаном в стену, отскочив сломя голову хуярила в противоположную сторону, въёбывалась в дверь и ахуев от такого обилия препяцтвий начинала щемицца вверх па шторам. Там, где-нить сука под паталком вдруг опять замирала с таким ебалом типа "во, бля… где ето я?..", снова задумывалась, неожиданно пукала, с перепугу въёбывалась тыквой в багету, падала сракой на подоконник и по новой начинала гонзать по жилплощади - шерсть дыбом, глаза на выкате блять. Мне думаецца, што именно так выглядел бы кошачий вариант гибрида Алины Кабаевой и Жанны сука Агузаровой. Наблюдая такую поеботу, миша неоднократно говорил писюну, типа "писюн, она у тебя походу слепая ваще…" "Да не, не… - успокаивал себя писюн - проста ёбнутая."

Поначалу дусина движуха вызывала у меня дезориентацию и приступы марской болезни, а миша её ваще боялся и не любил совсем. Потомушто один раз, нихуя неразглядев Дусю на фоне писюновского ковра (связанного наверно тем же дальтоником, который мише свитер красный захуярил), миша наступил на ейный ебальник, а поскольку Дуся пачимуто мяукать не умела нихера, издавая заместо етого какие-то кряхтяще-пердящие гортанные звуки на манер тувинских духовых инструментов, она со всей своей кошачей пезданутости начала сцука страшным тувинским голосом орать - я, чесно признаюсь, малёха припустил жыдким в трусники, а вот 12-ти летний миша впервые в своей жызни схватился за серце, а когда отошёл, начал Дусю ненавидить лютой ненавистью.

И вот однажды, когда писюн в очередной раз ушёл посрать и залип в толчке на полчаса, разглядывая в унитазе чудные какашные узоры, мы с мишей остались тупить в писюновской комнате в два рыла. Тут я обратил внимание, што Дуся заговорщицки выглядывает из-за кресла и щуря один глаз палит в мишину сторону. Я мише ето дело показал и только хотел уже чё-то по этому поводу пиздануть, как вдруг миша, внук ворошиловского стрелка, нихуя не растерявшись, мощным вдохом собрал все плескавшиеся в голове сопли (грамм думаю 200, не меньше - зима была) и смачно с присвистом форчманул Дусе прям в летсо. Я даже растерялся как-то. Дуся пролетела всего-то метра полтора, зато с такими выебами, што Алине Кабаевой и не снилось нах.

Через пару дней Дуся начала по-маленьку облазить. Писюн говорил што ето на нервной почве, но мы-то с мишей знали, што после такого заряда гайморита в голову ваще не жывут - так што ей ещё повезло, можно сказать.

А писюновская мама походу стреманулась, што кошке настает постепенный пездец и купила писюну на замену большова такого хуйпойми африканского попугая по кличке Розелло нах. Продавец её пролечил што Розелло пездец какой умный и говорящий, схватывает типа всё на лету, хуй заткнёшь. Но Розелло почему-то оказался на редкость тупым ебланом. В течение недели мы с мишей учили его говорить одно единственное слово "писюн". День изо дня мы ебли ему мозг часа наверна по два, штоб не спизднуть, "… писюн, писюн, писюн,… говори сука ебаная - писюн, писюн… вот веть педораз… писюн, писюн" - ну и в таком духе; под конец даже нещасная облезлая Дуся, не выдержав такова напора, корча ебало и заикаясь начала гудеть што-то подозрительно напоминающее слово "писюн", лишь бы мы заткнулись нахуй. А Розелле хоть бы хуй - сидел в углу клетки, таращил полные непонимания глаза и обильно серил.

Миша уже хотел писюна разачаравать, типа "писюн, он у тебя походу глухой ваще.", но как выяснилось, Розелло был нихуя не глухой, а даже савсем наоборот. Всё это время хитрый пернатый слушал… набирался, тыксызыть, сеансу. Через пару недель етот пидар выдал всё - и "писюн", и "сука ебаная", и "педораз" с "мудаком", и ещё целый ряд окологинекологических терминов, смысл которых я узнал только несколько лет спустя. Писюн с мамой были в шоке канешна. И веть, што характерно, не наебал продавец - действительно хуй заткнёшь. В качестве бесплатного дополнения к выученным словам Розелло научился кряхтеть, пердеть, лихо подражать звуку проезжающего трамвая и звонко посвистывать. Причём делал он ето, походу, круглосуточно, потому как писюн приходил в школу с таким помятым видом, как будто всю ночь катался на трамвае в шумной компании милицейских свистков. К тому же, по ево словам, Дуся сильно нервничала.

А Дуся на самом деле сходила нахуй с ума. То исть она и так была припизднута нехуёво, но с появлением Розеллы её стали покидать последние остатки разума. Если раньше Дуся слушала тока то, што пиздят голоса в ейной голове, то теперь к этой неебической толпе добавился и левитан с крыльями, который походу наглухо забивал Дусе все сигналы с Марса. Ну и в один прекрасный день мы с мишей стали свидетелями таво, как Дуся, чуйствуя видимо близкую кончину от помутнения рассудка, решила напоследок во што бы то ни стало вточить говорящего окорока. Сам Розелло к тому моменту времени уже надрочился открывать клетку изнутри и по-хозяйски вылазить на крышу подышать воздухом, причём проделывал всё это не прекращая пездеть ни на секунду ваще. С крыши своей клетки Розелло как козырной страус выглядывал в окно, обсуждал сам с собой последние новости и попутно подслушивал всякие гадости штоб вечером опять ошарашить писюновскую маму очередным хитровыебанным матюком. Улучив один из таких моментов, потерявшая всякую надежду, окончательно охуевшая Дуся, изо всех сил стараясь не палицца, полезла ёпт за добычей на клетку. Выкатив фары от волнения и еле сдерживая метеоризьм, Дуся приблизилась к Розеллу вплотную и застыла. Всё, - подумали мы с мишей, - пезда рулю… Но в етот момент Розелло медленно повернулся, и, увидев перед ебалом такую хуйню (Дуся бешено вращала глазами и мелко тряслась), оценил апстанофку, неспешно так прицелился и как заправский скотобой уебал Дусе клювом прям промеж ухоф. Тюк, блять… Досмотрев как Дуся ссыпалась на половичок, Розелло звонко присвистнул и продолжил пездеть.

Все остались жывы вопщим. Не знаю, што за нервные центры в кошачьей голове поразил удар африканскаво Розеллы, но облазить после етого инцидента Дуся перестала. Зато начала жрать своё гавно, наводя ужас на домочаццев.

1.

Купили мы этот киоск аккурат 15 декабря. За 500 долларов, вместе с оборудованием для разлива пива. Зима. Вьюга. Холод - аж пиздец. Какое тут нахуй пиво? Да и сам киоск располагался на конечной остановке автобуса №2. Тут только местные из частного сектора и дачники. А где взять дачников в это время года? В общем полный ахуй и утопия. Пивной бизнес пшикнул и погас как мокрая спичка. Мы купили кегу с «жигулевским», и включив тен на 1.5 кВт, сели в тягостном молчании. Влад насифонил две кружки свежего напитка.
- Ну и хуле, теперь? – спросил я в сторону, прихлебнув пива.
- Пиво пить – куртуазно ответил Влад.
- Какое блядь, пиво?
- Жигулевское, мы ж теперь бизнесмены, ну типа ИП…
- Мы идиоты – предприниматели, нам надо пиво продавать и гнаться за прибавочной стоимостью, ты че, Маркса не читал?
- Не я больше фантастику и Бёрджеса, а пиво заебись…
- Пиво заебись, а вот наше предприятие нихуя не заебись!
- Все устроится, не ссать, клиенты будут.
Я приоткрыл окошко и ткнул пальцем в серую мглу. Вне уютного киоска носились ветры и снежные плевки. Проехал какой то бедолага на УАЗике. Скоро Новый Год. Но это не принесло мне облегчения.
- Ты хоть смотрел на улицу, любитель фантастики? – продолжал я депрессировать.
- Да зима там, вьюга и холод, это разве не характерно для второй половины декабря? – разил меня Влад фактами, наливая вторую кружку.
- Конечно зима и мороз с осадками, чего делать будем?
- Пиво пить…
- Тьфу ты бля!
Влад обладал удивительным качеством – ему всегда и везде все было похуй. Ну, просто абсолютно. Я, граждане, никак не могу это понять. Он втянул меня в эту дрянь с покупкой пивного ларька. Он убедил, что на пиве еще никто не «прогорал». Это золотая жила, бля, источник богатства и процветания. И я «повелся». Бросил воровать органические удобрения из обанкротившейся «Сельхозхимии». Ведь всякие суперфосфаты и аммофосы, селитры и нитраты – реально приносили три «штуки» в день минус бензин. Жить можно. И тут появился Влад с диском ”Doors”, и размахивая руками развернул мне картину вселенской гармонии если мы купим неожиданно подвернувшийся пивной ларек.
- Все просто, Bespyatkin, скоро должен прийти один человечек и наш бизнес покатит – заговорщически прошептал он.
- Какой еще, бля, человечек, чего ты несешь? – закипал я.
И тут в железную дверь киоска кто то умеренно постучал. Влад вскочил, расплескав пиво.
- Это он! – воскликнул мой напарник по бизнесу.
Тут же он, звякнув металлическим засовом, распахнул дверь. В помещение ворвалась зима и хорошо знакомый мне главред детского журнала «Золотой ключик» Зубов. В руках он держал увесистую, большую, дорожную сумку. В сумке что то звякало и угловато топорщилось.
- Бог в помощь! – сразу заорал он.
- Конечно в помощь – вторил ему Влад.
- Ты чего такой кислый, Bespyatkin – обратился ко мне Зубов.
- Да так ничего, присаживайся – ответил я, понимая, что сегодня мы будем пить не только пиво. Но я жестоко ошибся. Когда Зубов проглотил полторы кружки нашего «жигулевского», он полез раскрывать свою объемную сумку. Вместе с Владом они вытаскивали на свет знакомые всем российским гражданам части фантастического, самогонного аппарата. Разложив все эти змеевики и крышки на полу Зубов, выпрямился и торжественно сказал – «Сегодня менты придут, а аппарата нет, но мы не привыкли отступать, самогон будем здесь гнать!»
- Поэтище, блядь, поэтище! – воскликнул Влад и зашипел краном, наполняя очередную кружку.
- Вы ебнулись, братцы, какой самогон, это киоск для продажи пива и орешков, нас не просто закроют, нас административно выебут посредством штрафа, - праведно возмутился я.
- А до 31-го брага и не созреет, а в Новый Год всем все похуй – профессионально обломил меня Зубов.
- Ну что я говорил, бизнес не умрет – подхватил позитив Влад.
- Ну да хуй бы с ним, а где клиенты? – не унимался я.
- Клиенты будут – таинственно ответил Зубов.
- Ну, как угодно, самогон так самогон – сдался я и потянулся к крану.
В этот вечер мы собирали аппарат и допили все пиво. А его было много. Домой я вернулся посредством неизвестной телепортации и напрочь забыл про все.

2.

Все оставшееся время до Нового Года мы провели в трудах и заботах. Я оборудовал киоск дополнительными полками и завез всякую необходимую закусь. Зубов напечатал типографии специальный выпуск детского журнала «Золотой ключик», где на обложке красовался бородатый Санта Клаус, и было написано «Шутка от Деда Мороза – настоящий пшеничный самогон для настоящих россиян, сказка только начинается!». Далее шли наши адрес и карта проезда. Все это украшалось снежинками и колокольчиками.
- Взрослые часто читают детям наши сказки и рассказы, тираж большой, так что должно сработать, - уверял меня Зубов.
Влад разносил журнал по дворам и подъездам, проводя еще и устную агитацию. Потом он бежал в подвал и проверял готовность браги. У него был свой рецепт, с применением овса и какой то ультрасовременной, дрожжевой смеси.
В итоге гнать самогон мы начали за три дня до великого праздника Зимы. Это был процесс становления нас как личностей. Если ты не наркоман иль там сектант, то должен уметь работать с самогонным аппаратом. Ну, может не с таким как у нас, но хотя бы самым простым из ведра и пластиковой 5-ти литровой баклажки в качестве охладителя. У нас был настоящий полуавтомат. При достижении необходимой температуры 72 градуса, он автоматически, посредством реле, регулировал нагревательный элемент. Вдобавок вся перегнанная жидкость проходила через угольный фильтр и специальный сепаратор. В итоге мы на выходе получали идеальный самогон с легким амбре как в книжках у французских классиков. Его мы разливали по стеклянным бутылям и запечатывали как редкий коньяк. Мы почти не пили и мало ели. Мы стремительно вращали планету на встречу Новому Году. И вот, наконец, последняя бадья с брагой заряжена для любителей свежатинки и Влад сказал – «Пиздец, завтра произойдет вселенское чудо и мне трудно сейчас говорить…»

3.

Для меня Новый Год начался с утра. Заорали дети под окнами, и по военному грохнула китайская петарда. Я вскочил с постели, и ощупывая себя на предмет ранений, поспешил в сортир. Там уже сидел кто то из родственников, приехавших в гости. Бля, всегда так. Сортиры как доменные имена – постоянно кем то заняты. Я подошел к окну и увидел мир. Ослепительный снег, яркое солнце, редкие прохожие, торопливо снующие в преддверии праздника – обычная картина. Но сердце все равно сжимается как и много лет назад в детстве, когда веришь в домовых и Снежную королеву. Потом я вспомнил про ларек и к тому же невидимый родственник сыграл кавалерийский сбор на унитазе. Пора умываться и изменять среду. Еще столько дел…

4.

Мы развернули киоск как рождественский подарок и он засиял гранями из профлиста (волна 10мм). Влад периодически отбегал на спецрасстояние и чмокал губами. И было от чего. Возле ларька мы установили трехметровую елку, а под нее поставили спизженого в ДК громадного Деда Мороза с носом запойного олигарха. На елке красовались разные домашние вещи и какое то белье. Под ней стоял обрезок профлиста с батальоном стаканов из столовой №40.
Вскоре пришел Зубов и сказал, что он доволен таким гламурным дизайном. Потом мы занялись аппаратом. Время летело незаметно, и наконец стало темнеть.
Первым к ларьку подошел участковый Паша.
- Ну и как это называется, а? – не совсем грозно спросил он.
- Все для человека, все для мира на Земле, не угодно поймать волну товарищ капитан? – расплылся в улыбке мой образ.
- Bespyatkin, ты всегда такой наглый? – как бы успокаивая себя, гаркнул Паша
- Заебал, ты бля, держи стакан, - разозлился я и сунул в твердую милицейскую руку волшебные грани.
Участковый выпил нашу самогонку антинаучно, но до дна. Его лицо покраснело, побелело и восстановило истинный пергаментный цвет. Он улыбнулся зубами внутренних дел и сказал по голливудски - «Я еще зайду, что б без всяких там…»
После него почти час никого не было. И вот в оконце постучали скромно но со вкусом. Влад открыл амбразуру и наклонился как мажордом.
- У вас бухлом торгуют? – раздался низкий, бандитский голос.
- Самогоночкой-с-с, пшеничной по технологии бурятских шаманов – тоном менеджера по продажам пиратского софта ответил он.
- Лей три стакана, если палево – пиздец всем… – раздалось в окошке.
Я на всякий случай достал ижевский обрез с патронами на кабана. Но это было лишним. На улице раздавались кряканья и втягивания носами. Последовали предложения повторить. Влад заботливо укладывал выручку в коробку от чипсов. Клиенты долго стояли у елки и громко базарили о каком то чушке по кличке Канадец. Потом они запели что то из шансона про «малину» и стали плясать возле Деда Мороза. Одного из них я узнал. Местный заправила «бычьей» бригады Остап, которого я научил трем блатным аккордам еще в школе. Он пошел дальше и вместо аккордов сам стал блатным. Интересно, почему они сейчас не в сауне? Я высунулся из окошка и спросил его об этом.
- А Bespyatkin, заебись, братва гуляет – ответил он, и слепив снежок запусти им прямо в меня. Свежий снег остановился на моем лице и я вернулся внутрь. Пацаны шумели еще очень долго. Потом один из них свернулся калачиком под елкой, а другой вместе с Остапом упиздил в сторону цыганских «кварталов».
И тут как прорвало. Проводив Новый Год в кругу семьи, к нашей елке стекались побитые жизнью мужчины и наказанные возрастом женщины. Вскоре подтянулись молодые и счастливые. Все совали в окошко мятые «сотки» и весело требовали радости и перца. Мы сбились с ног. Зубов не успевал откупоривать бутыли. Влад уже не рассыпался в многословных предисловиях. Он тупо, по Марксу менял самогон на деньги. Зато за пределами ларька царило римское гульбище. Подростки пуляли в небо салютами. Визжали самки разных возрастов и сословий. Мужики братались и тут же ебашили друг друга по фотокарточкам. Кровь долетала даже через окошко. Вскоре пришли два гармониста, и вечеринка стала креативной. «Развернись душа!», «эх, бля!», «ну-ка девки посторонись!» - летело оттуда, из мира вне ларька и самогонного аппарата. Влад достал вторую коробку из под чипсов. Зубов героически гнал «свежак». Я социалистически торговал закусками из сельди, хлеба, огурцов и лимонов. Голова кружилась от прибавочной стоимости и буржуазной стабильности. Но вдруг я почувствовал, что мы теряем что то очень важное и хорошее. Блядь, ведь мы просрали Новый Год. Мы видели его только через окошко нашего ларька, и то весь праздник заслоняли товар и деньги. Проклятый «Капитал». А за окном играли в «слона» и какая то шалава плакала у прилавка со стаканом в умелых руках.
- Вам плохо гражданка? – спросил я у девы.
- Мне просто пиздец как плохо – ответила она
- Может вам не нужно пить, иль сок хотите из под манго? – допытывался я, ежесекундно отстраняясь, пока Влад спаивал народы.
- Я хочу счастья и черные стринги – хныкала девушка.
- Ну стрингов мы не держим, счастья сколь угодно – радушно пел я.
Зубов ехидно ухмылялся, катая во рту вонючую сигарету. Влад толкнул меня и грубо рявкнул – «Открой дверь, Bespyatkin и впусти даму в чертоги!».
- Действительно вали к нам милая на халяву, – предложил я просто и буднично.
Она внесла в наш ларек запах Зимы, Нового Года, неопределенных духов и жевательной резинки с ментолом.
- Раздевайся, здесь все свои, - крикнул я, подавая очередной бутерброд сталевару Шкрябову.
Потом я считал сдачу и резал огурец. Когда я повернулся в сторону нашего быта, Прекрасная Незнакомка уже делала минет Зубову. Сам главред с надеждой протянул мне последнюю емкость с самогоном и вернулся к начатому процессу. Он даже успел выключить питание аппарата. Очень ответственный человек этот Зубов. Влад лавировал между розовой, несчастной попкой и прилавком, все чаще и чаще задерживаясь у этой самой попки. Наконец я остался один на один с народом и Карлом Марксом. Это серьезная задача. Пока Влад дарил счастье задней части нашей снегурочки, я вращал колесо праздника. Люди хотели совсем не много, но часто. А за моей спиной разворачивалась настоящая партийная оргия. Оргазмические стоны нашей гостьи и сопение работника детского журнала заставляли меня скрипеть зубами. И еще этот Влад со своими «Во-во, милая, хорошая девочка, да вот так и не иначе…»
- Я заебся тут, граждане, последняя банка осталась – не выдержал я.
- Все кончено, милорд - отрапортовал Влад, и застегнув ширинку надел фартук.
Мгновением позже Зубов вынырнул из под проститутки, и принялся упаковывать коробки с выручкой. Я возбужденный и освобожденный подошел к объекту ебли. Объект спал самым наглым и счастливым сном источника жизни. Ее, еще не испорченное работой тело покоилось на громадном, толстом овечьем тулупе Влада как младенец в святой купели. Это было что то из голландской, салонной живописи 19-го века. Это был шедевр. И его писали маслом…

5.

- По моему народ разошелся – грустно промолвил Влад, отпрянув от окошка с мятыми рублями.
- Да похоже на то – добавил Зубов.
- Сколько бабла, охуеть! – восторгался Влад, переставляя коробки из под чипсов.
Потом мы вместе стали наводить порядок сначала внутри ларька, потом снаружи. Бля, чего там только не было! Баклажки, стаканы, мятые пачки от орешков и сухариков, хлебные корки, останки петард, блевотина, кровавые пятна и чья то разорванная шапка. Елка стояла явно не под прямым углом, но стояла. Деда Мороза кто то спиздил как и положено на такого рода праздниках.
Неожиданно откуда то слева из снежной завесы вынырнул участковый Паша.
- Ну что все в порядке? – сухими губами выдавил он.
- Все просто о`кей – ответил я.
- Ну наливай, а то мне в отделение идти, сдавать дежурство – торопливо сказал он перебирая ногами какую то головоломку.
Двести грамм нашего пойла восстановили его гражданский статус и успокоили второе «я». Он побрел между фонарей в сторону цивилизации. Усталый ветер гонял по снегу пластиковый стаканчик. Мы вернулись в киоск. Проститутка по детски сопела в тулупе Влада.
- Хуй с ней, пусть спит, я в такси и без тулупа… - отмахнулся его хозяин.
- Сейчас вызову «тачку» - сказал Зубов, доставая мобильник.
- Стоп, стоп, а я тут че за караульного? – возмутился я.
- Не кипятись, Bespyatkin, все под контролем – попытался успокоить меня Влад.
- Нихуя не под контролем, далеко не под контролем! – пытался я докричаться до небес.
- У тебя родственников полон дом, все деньги попиздят – добил меня Зубов, успев таки вызвать нужное такси.
- А у меня дом – крепость на вневедомственной охране – бил дальше Влад.
- С утра мы за тобой как коньки горбунки перед травой – нашептывал Зубов.
- Кстати, чего там насчет «травы»? – уже тихо спросил я.
- Обижаешь – ухмыльнулся Зубов, положив мобильник в карман своих главредовских штанов.
…………………………
…………………………
…………………………
……………………
Я захлопнул за ними дверь и постоял минуту, привыкая к пустоте. Раздался приглушенный шум мотора, и невидимое такси умчало моих компаньонов в спальные районы с охраняемыми квартирами. Я подошел к прилавку и приоткрыл окошко. Свежий воздух плеснул мне в лицо живительной силой. Я налил пива в кружку и сделал жадный глоток. Где то рождался день, а здесь у окошка маленького пивного ларька засыпал я чему то улыбаясь и соответствуя.
- Новый Год должен быть необычным и запоминающимся, это, бля не день флага иль там конституции, это волшебство – думалось мне в проеме из профлиста.
Я понимал, что не было никакого волшебства, просто мы заработали хорошие деньги, пользуясь подходящим моментом, но все ж это как то по другому, иначе…
Допив пива я старательно разделся и откинув полог громадного Владова тулупа нырнул в гнездо, где трепетно спала счастливая снегурочка и ее кожа была тепла и неожиданна